Москва — Пекин, Москва — Пекин
Идут вперед народы
За светлый мир, за край родной
Под знаменем свободы!
Появление Нью Лука у нас в стране было связано с большими историческими событиями. После смерти Сталина в 1953 году, десятилетие 1950х годов было ознаменовано десталинизацией советского общества, которая постепенно привела к началу так называемой “хрущевской оттепели”. Это означало приподнятием железного занавеса для всякого рода контактов с внешним миром, как на Западе, так и на Востоке. Советские балетные труппы впервые получили в 1953 году возможность гастролировать заграницей, что привело к появлению первых предметов иностранного ширпотреба одежды в стране. Показ художественных фильмов “заграничного производства” позволил зрителем поближе познакомится с новинками моды и стиля жизни в других странах, перенять многое прямо с экрана. В стране начали гастролировать иностранные труппы: большой резонанс имели гастроли “Комеди франсез” в 1954 году. Однако этот процесс был долгим и болезненным.
Популярный иллюстрированный журнал “Огонек” писал в марте 1951 года о мрачных перспективах жизни в капиталистическом обществе, о постоянном росте цен, о начале американской интервенции в Корее, и о том, как дорога одежда в американском “раю”. Альтернативой к такой тяжелой жизни на западе представлялась счастливая, ничем не омраченная жизнь в СССР, где все представлено в изобилии. Хрестоматийным является пример популярной поваренной книги тех лет — “Книги о вкусной и здоровой пище”, читая которую начинаешь понимать, что “Всем давно понять пора бы, как вкусны и нежны крабы!”. Десталинизация общества сильно чувствовалась в быту – повсюду началось снятие имени вождя народа. Даже величественный автомобиль сталинской эпохи “ЗИС» (Завод имени Сталина) был переименован в более скромное – “ЗИЛ” (Завод имени Лихачева).
С другой стороны ситуация внутри страны в этот хрущевский период омрачалась продолжением холодной войны, одним из последних событий которой явились антикоммунистические волнения в Венгрии в 1956 году. Полное отсутствие взаимопонимания и взаимодоверия между лидерами западных стран и Хрущевым никак не способствовали скорейшему проникновению модных новинок на рынок СССР, проживавшего в то десятилетие значительное отставание в модных тенденциях середины XX века.
Временные рамки проникновения Нью Лука в СССР ограничены с одной стороны 5 марта 1953 года — датой смерти Сталина, а с другой стороны речью Н. С. Хрущева на XX съезде партии, произнесенной 14 февраля 1956 года. В период 1954–1955-х годов наступает большой перелом в советском искусстве, архитектуре и как следствие этого процесса и в модах. В ноябре 1954 года в Москве состоялся Всесоюзный съезд архитекторов, на котором были осуждены архитектурные “излишества” сталинской поры и прозвучал призыв к более современной, функциональной, блочной архитектуре хрущевского периода, что подспудно означало бы более “западную” ориентацию.
Именно от этого на несколько лет с опозданием пришел в СССР “нью лук” Кристиана Диора, созданный великим кутюрье XX века в Париже в 1947 году. Как известно, он преобразил силуэт женского платья, затянув талию и приподняв грудь, сделав при этом линию плеч покатой. Его модели сопровождались также и широкими юбками за колено, носившимися на нижних юбках из паралона или нейлона. Этот снискавший всемирную популярность “нео-викторианский” силуэт делал женщин более женственными и привлекательными, что было необходимостью в послевоенную эпоху. Как правило, после войн, уносящих несчетное число жизней мужчин, женщины с радостью воспринимают новинки моды, позволяющие подчеркнуть женские прелести их фигуры и скорее попасть в центр внимания. Однако в условиях тоталитарного сталинского режима такие объекты вожделения, как тонкие, затянутые в грации талии, глубокие декольте, капроновые юбки и вошедшие в те годы в моду капроновые чулки, отвлекали и женщин и мужчин от социалистического строительства, считавшегося приоритетом в те послевоенные годы пятой пятилетки. Во Франции развитие Нью Лука было связано с большим успехом этой модной линии в работах таких кутюрье как Жак Фат, Пьер Бальмен, Жак Грифф и Юбер де Живанши.
Важнейшей вехой на пути проникновения парижского Нью Лука в СССР стал Московский молодежный фестиваль 1957 года. Он дал возможность советской молодежи завязать первые контакты со своими сверстниками в других странах и воочию увидеть новинки иностранной моды. В это время в СССР одновременно сосуществовали узкий и широкий силуэт – оба порожденные исканиями дома Диор в Париже. Об этом писал журнал “Модели сезона” в 1955 году: “ По прежнему модны два основных силуэта легкого женского платья: 1) прямая юбка в сочетании с мягким или прилегающим лифом 2) расширенная юбка с узким лифом.” Этот позитивный процесс нашел свое отражение и в творчестве новых советских домов моды, которые сильно распространились в 1950-е годы по всей территории СССР, в издании отечественных журналов мод “Моды сезона”, в повышенном интересе к детской одежде, вызванным “беби-бумом” послевоенного времени.
Так как западных модных журналов не поступало ни в один советский Дом моды, то молодые создательницы мод тайком после работы ходили в библиотеки и там перерисовывали понравившиеся им модели. В 1957 году журнал “Советская женщина” начал публиковать парижские модели, которые присылала в Москву Александра Гримм, парижский корреспондент этого пропагандистского издания. Были опубликованы фотографии известного немецкого фотографа середины XX века — Вилли Майвальда и модели домов Жак Грифф, Жан Пату и Люсиль Мангэн. В последнем доме модельером работала наша соотечественница Ирина Сергеевна Кобиева, но в журнале “Советская женщина” об этом не упомянуто ни строчки. Как бы то ни было, но в 1956 году, и особенно в год Молодежного фестиваля 1957 в модных публикациях чувствуется большой интерес к западным моделям и желание быть красивой.
Создатели моды в СССР начали “втихаря ориентироваться на западные журналы”. Новые вещи заказывались портнихам или попросту, по возможности, шились дома. По воспоминаниям современниц шить у портнихи – надомницы было доступно многим, однако портних часто забирали в милицию за подпольную работу. Для этого во время шитья на машинки они включали радио или патефон на полную мощность, чтобы избежать доноса соседки по коммунальной квартире.
В том же массивном, насквозь политизированном духе работали и новые дома моделей, открывшиеся несколько лет тому назад в Москве, Ленинграде, Киеве, Баку, Ташкенте, Риге, Тбилиси, Новосибирске, Горьком, Ростове и других городах. Главным из них был, естественно, Общесоюзный дом моделей одежды на Кузнецком мосту. Естественно, что всякого рода “идолопоклонничество” западной культуре, “космополитизм” не только считался неприемлемой формой бытия, но и строго карался в начале десятилетия Лаврентием Павловичем Берией, что стоило жизни или многих лет лагерей в северо-восточных пустынных районов страны всякого рода “апологетам” западной культуры. Обозреватель “Огонька” Варвара Карбовская агрессивно критиковала модные французские журналы, причем, больше всех доставалось довольно старомодному “Ар де ля мод”. Она, в частности, пишет, что с его обложки смотрит модница в меховом жакете, очевидно противопоставляя своему журналу, с обложки которого смотрели знатные доярки-орденоносицы в рабочей одежде. “Французский журнал из кожи вон лезет, расхваливая американскую губную помаду: “Француженки буду в восторге — эта помада испробована и одобрена американками!”. Очевидно, автору хотелось бы, чтобы в рекламе сообщалось, что помадой довольны все советские женщины.
Далее обозреватель моды Илья Окунев продолжает в том же журнале: “Разумеется, экстравагантные, ультра модные модели не находят у нас подражателей. У советских людей нет стремления, во что бы то ни, стало быть, одетыми “модно”. Не считается у нас зазорным и сходство в одежде, потому что в условиях социалистического общества одежда не служит признаком принадлежности к разным классам. Мы хотим, чтобы люди разного общественного положения, горожане и сельские жители одевались в СССР одинаково хорошо». Альтернативой западной, упаднической моде представлялась мода стран “народной демократии”. С 1950 года в ГДР на Лейпцигской ярмарке стали проводиться конкурсы на лучшую модель из стран Восточного блока. Так, в Праге в 1953 году состоялся Международный конкурс моделей одежды, на котором были представлены модели Ванды Корж и Марии Панкратовой. Существовали ежегодные конкурсы моды для стран Восточной Европы, которые в 1955 году проводились в Варшаве. Естественно, что силуэты моды этих стран были отголосками парижских и венских моделей 1950-х годов.
1950-е годы связаны также непрекращающейся борьбой с советскими “жертвами моды”, так называемых стилягами и пижонами. Это было чаще всего молодое студенчество, увлеченное американской музыкой “рок-н-ролла” и джаза, новыми приталенными силуэтами платьев, современной обувью и завитыми прическами из которых самой модной была “венчик мира”. Характерным было четверостишье: “Но рок – энд – рол прервал все планы и человека не отличить от обезьяны!”. Несмотря на то, что само существование считалось в глазах большинства населения явлением весьма пагубным, если не “аморальным”, отечественные стиляги были важнейшим связующим звеном между модой на Нью Лук и Востока и важным альтернативным решением проблемы засилья китайских мод в стране, решившей навеки подружиться с Мао Дзэ Дуном.
Открытие новых домов моды привело к распространению новых стилей в женской одежде и изобретенный Кристианом Диором в 1947 году “нью лук” добрался окольными путями через страны Восточной Европы и до нашей страны через киноленты иностранного производства, вошедшие тогда в большую моду. В период с 1953 по 1957 год в стране стало демонстрироваться большое количество современных “заграничных кинодрам” производства Индии, Мексики. Финляндии. Югославии. Бельгии. Греции, Франции, Польши и Венгрии. Все эти фильмы, часто носившие романтико-сентиментальный либо героико-социальный характер, позволили ближе познакомится со стилем жизни за железным занавесом, иностранными модами и прическами. В 1954 году после реконструкции была вновь открыта Выставка достижений народного хозяйства, настоящий триумф советского вкуса, особенно ярко воплощенный в фонтане “Золотой колос”, призванный символизировать повышенную урожайность страны и вечную дружбу народов СССР. Новая музыка, новые танцы, новые фильмы позволили создать благодатную почву для творческой молодежи в стране, пробудить актерские дарования нового поколения. Благодаря этим изменениям в стране стал формироваться новый идеал женской и мужской красоты, возможно, не такой пламенно-патриотический, но более человечный и лирический.
Непосредственно в моде это привело к неотвратимой победе “нью лука” над подкладными плечиками у женщин и приближения стиля работы советских домов моды к среднеевропейским стандартам. В значительной степени начался процесс реабилитации моды как таковой в условиях социалистического государства. Журнал “Советская женщина” писал в 1956 году: “Отвечая на вопрос о моде читательницы из ГДР Лены Хенке, прежде все мне хочется сказать, что мода на одежду не есть “продукт капиталистических интересов, жажды наживы”, как вы пишите. Мода — это одна из областей культуры, очень своеобразное и тонкое искусство. В СССР в условиях социалистического строя она выполняет свое прямое назначение: обслуживает весь народ, эстетические запросы широких трудящихся масс, удовлетворяет естественную потребность человека в обновлении костюма”
Два события 1957 года стали поворотным пунктом в развитии советской моды — ими были VIII Международный конгресс моды, состоявшийся в Москве и VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Первое событие было детально описано известным модельером Л. Данилиной, от которой мы узнаем, что особенно большой акцент стоял на женских аксессуарах, продолговатых сумочках, шляпках, остроносых туфельках на шпильках, бижутерии. Иными словами, в отечественную моду вошла вновь долгожданная элегантность и женственность. Показы модных иностранных фирм в СССР сыграли большую роль в изменении мировоззрения создателей отечественной моды. Современник писал в 1958 году: “ В минувшем году в Советский Союз приезжали с демонстрацией моделей иностранные фирмы: египетские, итальянские, финляндские, французские, шведские. Подбирая модели для показа в Советском Союзе, все эти фирмы старались дать вещи, в основном недорогие по цене, практичные и приемлемые в повседневной жизни.”
О показах на Кузнецком мосту и в ГУМе в 1957 году пишет американский обозреватель Джон Гюнтер в своей книге “Россия сегодня”: “Одной из невероятных достопримечательностей города является Дом моделей, модный дом на Кузнецком мосту. Это советский эквивалент Баленсиаги или Кристиана Диора. Вход стоит 5 рублей. Там вы можете увидеть три или четыре раза в день демонстрации мод, которые показывают 4 модели: ребенок, молоденькая девушка, женщина с пропорциями матроны и мужчина, показывавший мужскую одежду. В ГУМе, крупнейшем универсальном магазине страны, устраиваются аналогичные показы, которым аккомпанируют настоящий оркестр. Задача вероятного покупателя просмотреть, отметить номер той или иной модели, которая ему или ей приглянулась, а затем отправиться в другую секцию магазине и приобрести там соответствующую номеру выкройку, ценой в 1 рубль. Потом надо отправиться к портнихе и заказать модель и дело с концом!”
Молодежь СССР долго готовилась к летнему фестивалю 1957 года, изучали иностранные языки, шили себе модные платья и расклешенные юбки, которые часто носили с безрукавными блузочками. В Москву ждали 30 тысяч иностранцев, город украсили цветами и лозунгами, и вот, наконец, наступили эти долгожданные две недели с 28 июля по 11 августа 1957 года. Сегодня трудно переоценить влияние этого исторического события на моду СССР. Тысячи молодых советских девушек и юношей впервые увидели вблизи настоящих иностранцев, их диковинные, как тогда казалось, одежды, услышали их музыку, увидели их танцы. В моде эта фестивальная эйфория особенно чувствовалась в работах таких художников моды из ОДМО как С. Табунова, Н. Баскакова. А. Трофименко и М. Малышева, создавших немало моделей блузок и юбок для модных москвичек.
С 12 по 16 июня 1959 года парижский Дом Моды Кристиан Диор совершил историческую поездку в Москву. Показы проходили сначала в помещении резиденции посла Франции Мориса Дежана, а затем в спортивном клубе “Труд” свою последнюю коллекцию по эскизам Ива Сен Лорана, вызвавшую большой интерес у советских любителей моды. 12 парижских манекенщиц дважды в день в течение 5 дней показывали москвичам 100 моделей этого замечательного дома моды, имя которого в то время писалось по- русски как “Христиан Диор”. Не удивительно, что во вторую половину 1950х годов “нью лук” Диора восторжествовал и в советской моде. Ярким примером этому является показ моды в советском кинофильме “Девушка без адреса”, где показывают глубоко декольтированные тюлевые платья с широкими юбками кринолинами в стиле Диора, а комедийная актриса Рина Зеленая играет гротескового искусствоведа Дома Моделей. “Советские женщины должны носить, то, что мы внедряем!” – утверждала она. Подобное нарядное платье было сшито в ОДМО для Каннского фестиваля киноактрисе Кларе Лучко. На него ушло 15 метров органди, что было обычным явлением для пышных платьев той поры.
Уже осенью 1959 года в моделях ОДМО появился новый силуэт – “трапеция”, созданный Ивом Сен Лораном в 1958 году для Дома Кристиана Диора уже после внезапной кончины великого метра моды в Монтекатини, на юге Италии.