Обзор московских показов альтернативного расписания, написанной мною по просьбе PROfashion
С годами я становлюсь сентиментальным. Как Бармалей или наемный убийца на пенсии, могут прибавить некоторые. По каким-то причинам везение, даже самое большое, никогда не вызывает у меня слез – впрочем, как и большая беда. Я плачу только на сентиментальных фильмах, а они обыкновенно очень плохи. Да и это утешение случается не часто: в кино – люди с попкорном, а телевизора у меня давно нет. Одним словом, буквально таки некогда всплакнуть. Однако, недавно я обнаружил вполне приемлемый альтернативный способ довести себя до полураспада. Запоминайте: 15 минут вдыхаете стекловату на первом ряду серьезных независимых показов, а на десерт любуетесь танками вместо такси.
С возрастом я временами становлюсь смешливым. Вот, казалось бы, набор воспоминаний из тоталитарного прошлого: бытовые неудобства, милитаризм и отсутствие самоиронии. Надо бы расстраиваться и писать, как уместно все это смотрится в тоталитарном настоящем. Но на ум все равно приходит комедия, «Ниночка» с Гарбо 38-го года. Мне недавно напомнили, что фильм рекламировался слоганом «Гарбо смеется». В Москве она хохотала бы на половине показов официального расписания, да только смех утратил для нее актуальность 20 лет назад, окончательно. А на показах альтернативных недель смеется, конечно же, Ниночка. Этот образ сохраняет актуальность при любом режиме.
Несгибаемая Грета-коммунистка в пугающем костюме, которая натужно улыбается при примерке жутковатой адриеновской шляпы. «Как может выжить общество, которое позволяет своим женщинам водружать такое себе на голову? Ждать осталось недолго, товарищи!» Пока товарищи по-прежнему ждут, работники культуры предлагают здоровую альтернативу буржуазной моде: серьезный минимализм и коллективизм. По первому вопросу выступил в своей дебютной коллекции на Cycles & Seasons Руслан Безус. Стилистика коллекции могла бы называться «нескучный минимализм», но «минимализм» и «нескучный» были разнесены по разным вещам. Так или иначе, представленный полный гардероб Ниночки в прохладном, но безукоризненном исполнении (включая прозрачную органзу из финала фильма) заставляет ждать от этого взрослого автора продолжения. Возможно, процесс увлечет его и зрителей чуть сильнее.
Исследователи до сих пор спорят, была ли мода в СССР. Кто-то без большой убежденности вспоминает полдюжины талантливых имен от Ламановой до Араловой и Осьмеркиной. Большинство говорит, что советская мода была трофейная (захватили или достали, что смогли) или не-авторская (коллекции шли без подписи). Похоже, в России последние несколько десятилетий если что и изменилось, то только названия. Участники Russian Seasons, который в этот раз уложился в один день, решили представить тоталитарное прошлое индустрии как ее альтернативное будущее, когда волна народного безразличия смоет авторскую моду. Все три показа обошлись будто бы вообще без участия модельеров. Первый из них, Pure Joy Fashion, был словно создан арт-директором, расставившим систему разномастных ссылок и едва скрытых цитат, как я в этом тексте. На этом авторское участие в судьбе этих затейных ярких вещей прекратилось.
С этого места тему продолжил Леонид Алексеев. Месяцем раньше этот интеллигентный дизайнер мужской одежды, награжденный свежим призом GQ, дебютировал с дамской коллекцией. От нее в памяти остались несколько вещей безвольной и трагичной непривлекательности, а также вопрос: стоит ли «мужским» Домам отходить от традиции и разрабатывать женские линии без всякой связи с успешной профильной коллекцией. Ответ нашелся в апреле: иногда стоит. Если эта профильная коллекция сделана с позиций конструктора, а не дизайнера. Очень четко, структурно, но композиция, где ей случалось проявиться, была, э-э-э…, не самым сильным местом. Сильным местом был кастинг, лучший из всех показов сезона: модели смотрелись великолепно даже в черных панталончиках.
Завершающий показ дня был дебютом марки A’la Russe (сохранена грамматика оригинала). Коллекцию больше полутора лет делала для них тонкий и думающий дизайнер Катя Кочубей. На этом сотрудничество прекратилось – она не участвовала в стилизации и подготовке вещей к показу. Только этим можно объяснить заботливо разложенную по подиуму стеловату, которая безвозвратно погубила шикарные ткани и впечатления от просмотра. Этим же (а также затянувшимися сроками) можно объяснить сходство шоу с демонстрацией умений кутюрного портного, а не авторским показом. Печальной ошибкой было вывести эти элегантные вещи (напомнившие Гарбо в еще одном фильме – условной «Анне Карениной») на этот и любой другой подиум. В собственном пространстве, для клиентов, как изначально и задумывалось этим салоном-ателье, они смотрелись бы куда уместнее.
Идея марки также заключалась в возрождении высоких ремесел для деми-кутюрных вещей. Только вот белошвеек, вышивальщиц и кружевниц, желающих работать по прежним стандартам, не нашлось ни одной, несмотря на все поиски в экспедициях. Отыскались только резчики по дереву, изготовившие запоминающиеся пряжки и пуговицы по мотивам храмовых украшений. Как я говорил, за десятилетия мало что изменилось, профессиональных рук и желания ими пользоваться больше не стало. По этому поводу высказалась Ниночка: «Недавние репрессии прошли с небывалым успехом: русских стало меньше, но оставшиеся сделались лучше».
Способов стать лучше по-прежнему два. Первым воспользовался А. Терехов, создавший после всех перемен в Доме обреченную на успех коммерческую коллекцию, со здоровым налетом стилистики немецких журналов. Однако еще лучший, интеллигентский, рецепт предлагает Вика Газинская: максимальная автономность. Этот дизайнер представляет собой не часть материка, а независимый остров, который не умалится, даже если завтра люди перестанут одеваться вообще. Судя по последнему шоу, с новой формой презентации, отношением к возможному тиражированию и свежим силуэтом, на острове еще не завершились тектонические процессы. Несколько вещей было представлено в «неостывшей» форме. Однако колокол звонит и Ниночка смеется абсолютно точно не по ним.