Я написала эту статью до того, как сходила на выставку. Поэтому давайте прочитаем мой "первый взгляд", после напишу комментарий.
Как вы воспринимаете сюрреализм? Сюрреализм — не жанр, а взгляд. Он требует от зрителя не просто внимания, а соучастия. Сюрреализм, родившийся на стыке поэзии и психоанализа, был попыткой выразить то, что скрыто глубже сознания. Он вырос из разочарования в рациональность и стал эстетическим ответом на хаос XX века. Но особенно мощно он заявил о себе в фотографии — медиа, казалось бы, созданном для документальности, в руках настоящего художника, ставшем окном в иные измерения. Именно с этим вызовом и приглашением столкнется каждый, кто с 20 марта по 8 июня решит переступить порог галереи Люмьер и попасть в мир выставки “Частный выбор. Ман Рэй, Кертес, Блюменфельд…”.
Из коллекции Культурного центра «Михалково» кураторы выстроили историю, архивную хронику восприятия, рассказанную светом и тенью, формой и изломом реальности.
Ман Рэй, безусловно, икона. Его объектив был как скальпель — он рассекал обыденность, чтобы добраться до самой сути формы. Это не просто имя, это начальная точка координат, откуда мода начала двигаться в сторону метафоры. Его работы не столько иллюстрируют одежду, сколько одевают женщину в идею. Снимки для Harper’s Bazaar и Vogue — не о нарядах. Они о настроении, концепции, трансформации тела в символ. Ман Рэй ввёл в моду эстетику неочевидности: маски, зеркала, руки без лиц, лица без глаз. Он предложил моду не как отражение, а как конструкцию. И с тех пор мода перестала быть просто формой, она стала историей.
Андре Кертес — поэт визуального момента и мастер намёка, человек, умевший передать в одном кадре и лёгкость, и тревогу. В модной фотографии он редко работал напрямую, но его влияние колоссально. Фокус на деталях, на обыденности, превращённой в поэзию, вдохновил поколение fashion-фотографов на поиск нестандартных ракурсов и “случайной красоты”. Сегодня, когда эстетика “случайного кадра” — один из трендов в модной съёмке, это отголосок Кертеса. Он первый показал, что момент важнее постановки, атмосфера мощнее наряда.
А Блюменфельд? Человек, который превратил сюрреализм в “haute couture” для глаз. Его снимки для Vogue стали гимном дерзости и интеллектуального шика. Если Ман Рэй дал моде язык, то Блюменфельд научил этот язык говорить дерзко, блестяще и идеально для обложки. Он один из тех, кто сделал модную фотографию элитарным искусством. Его эксперименты с цветом, двойной экспозицией, искажением форм: не визуальные трюки – манифесты. Одна из самых знаковых работ - обложка Vogue с женским лицом, сведённым к глазам, губам и вуали. Женщина становится идеей. Именно такие образы сформировали визуальный код моды на десятилетия вперёд. Эрвин создавал образ мышления моды.
Хорст П. Хорст и Георгий Гойнинген-Гюне работали на стыке классики и сюрреализма. Их фотографии для Vogue и Harper’s Bazaar отличались идеальной композицией, скульптурной светотенью, драматичной театральностью. Хорст создавал фотографии, которые выглядели как фрески. Его знаменитый снимок “Mainbocher Corset” — визуальный символ эпохи. Эти кадры сформировали каноны high fashion imagery, где одежда — это объект искусства, а тело — пьедестал.
Выставка условно делится на три акта. Фотография как освобождение: в первой части выставки ранние эксперименты 1920–30-х годов. Это время, когда фотография осознаёт себя как художественный язык, как искусство вместо документа. Ман Рэй, возможно, наиболее яркий пример: его соляризации, фотограммы и портреты как визуальные обращения бессознательного. Он буквально разделяет на части форму: на символы и знаки. Кертес менее радикален в методах, но не менее глубок в результате. Его изломанные перспективы, теневые игры, неуловимые жесты повседневности превращаются в сновидения наяву. Вместе с ним сюрреализм в фотографии становится не игрой с техникой, а философией образа.
К середине XX века сюрреализм проникает в культуру и в первую очередь в моду. Здесь второй акт: 1940-60-е: период, когда эксперимент становится коммерцией, мода — полотном для фотохудожника. Именно в это время сюрреализм переходит на обложки. Здесь появляется Эрвин Блюменфельд. Его кадры вместо fashion-фотографий становятся визуальными афоризмами. Его знаменитый портрет модели с покрытым губами лицом — это одновременно и образ, и метафора, и вызов. Он превращает лицо женщины в загадку, в объект искусства, в икону. Это время, когда глянец начинает воспринимать сюрреализм не как эксперимент, а как инструмент. Сюрреализм становится способом рассказать историю иначе: не линейно, а эмоционально, не буквально, а аллегорично. Фотография получает возможность быть многослойной, как хороший наряд: ты видишь одно, но ощущаешь другое.
Сюрреализм в модной фотографии 1960–1980-х становится более игривым, иногда даже провокационным. Мелвин Соколски помещал моделей в гигантские мыльные пузыри, Ги Бурден — в напряжённые, почти тревожные кинематографические сцены. У Уильяма Кляйна мода становится частью хаоса улицы. Именно они разрушили границу между fashion-фотографией и арт-перформансом. Их подход дал моде возможность выйти за рамки эстетического, заявив о себе как об инструменте социального и культурного комментария.
Третий акт – сегодняшний день: переосмысление сюрреализма. Мы видим, как современные авторы вновь поднимают знамя иррационального, но делают это тонко, интеллектуально: через призму цифровых технологий и новых визуальных форматов. Сегодняшняя фотография — уже не поиск нового языка: работа с архивами, с наследием, с визуальной памятью. Современные авторы, представленные в третьем разделе выставки, не имитируют сюрреализм — они разговаривают с ним. Они цитируют, переосмысляют, нарушают правила и создают свои. Здесь сюрреализм становится стратегией вместо формы. Иногда это чистый визуальный обман, иногда — тонкая ирония, а порой — манифест одиночества и отчуждения. Но суть осталась прежней: выйти за пределы привычного, заставить глаз усомниться, воображение — ожить.
Родни Смит и Тим Уокер — два фотографа, которые сохраняют наследие сюрреализма, одновременно переосмысляя его в условиях новой реальности.
Тим Уокер — своего рода сын Ман Рэя и Блюменфельда, но в мире digital. Его фотосессии как театральные постановки: с декорациями, чудесами, огромными цветами, невесомыми платьями и реальностью, которая всегда на шаг в сторону от привычной. Он работает с Vogue, Love, W, сохраняя авторский почерк художника, он не иллюстрирует тренды.
Родни Смит — продолжатель традиции "аналоговой мечты". Его эстетика — вне времени: костюмы, сюжеты, приглушённый свет, лёгкий абсурд. Это мода как притча. Он доказывает, что стиль — это не тренд. Стиль – точка зрения.
Выставка “Частный выбор” не является собранием выдающихся имён. Она транслирует диалог поколений, визуальный разговор о красоте, тревоге, абсурде и притягательности того, что выходит за рамки нормы. И в этом разговоре мода — не просто гость. Она — один из собеседников.
Сюрреализм, как и стиль, — это не то, что можно надеть. Это то, как ты смотришь на мир.
Комментарий после выставки:
После посещения выставки я действительно пересмотрела взгляд на сюрреализм и увидела в нём способ смотреть на мир иррационально. Сюрреализм в фотографии для меня — парадокс. Ведь фотоаппарат, по идее, фиксирует реальность. Но здесь, на стенах галереи, объектив становится окном в подсознание. Так приятно внимать непривычные для разума формы, ты становишься участником разговора и чуть более живым.
