Пластическая операция для вице-мисс России закончилась комой
Человек, который сидит передо мной, — сильный человек.
Он — один из руководителей большого завода в Самаре, у него постоянно звонит телефон, и он дает четкие и жесткие указания. Он хорошо одет, и на улице его ждет хороший автомобиль с водителем.
Он плачет, но слез не вытирает — они сгорают у него на щеках.
— Через две недели меня пустили в реанимацию. В тот день Катю смотрела профессор Новикова. Она сказала, что дает всего один процент, но скорей всего лучше ей никогда уже не станет. После этого я зашел в палату. Катя лежала на боку. Ее били судороги. И безумные глаза — понимаете, глаза человека, который смотрит, но не видит...
Катя грациозна, как готический собор.
На фотографиях она неправдоподобно длиннонога. Нежный овал лица, покатые плечи, зеленые глаза. Не девушка, а греза.
Зачем она пошла туда?
И как врачи согласились на эту операцию?
Как посмели согласиться?
Где он, этот лишний жир, который предстояло удалить?
Рост 1 м 82 см, вес 65 кг.
Как посмели?
* * *
Катя Сумина родилась за три дня до Нового года. Говорят, людям, чья жизнь началась под волшебный звон елочных сокровищ, уготована счастливая жизнь, полная света, праздничных огней и необыкновенных поворотов судьбы.
Так и случилось.
Единственный ребенок трудолюбивых родителей: отец всю жизнь проработал на металлургическом заводе, мать — товаровед, привыкшая гнуть спину за троих. Самара город маленький, но ведь не всем же родиться в Париже, иногда и в провинции распускаются дивные цветы.
Катя хорошо училась, сначала в школе, потом в гимназии. Поступила на филологический факультет Самарского университета, но из-за обилия поклонников завалила летнюю сессию и перевелась в педагогический институт на заочное отделение.
Собственно, время отнимали не столько поклонники, сколько самарская школа моделей. Из нескладного угловатого подростка она превратилась в красавицу. Кастинги, фотосессии, предложения сниматься в рекламе. Жизнь завертелась с невероятной быстротой.
В 1999 году на конкурсе “Мисс Россия” Екатерина Сумина заняла третье место, а в следующем, когда ей исполнилось двадцать лет, — второе.
Тогда же она познакомилась с человеком, который и сам, кажется, не понял, что через его сердце прошла молния.
* * *
Сергей увидел Катю случайно.
Злые языки потом на все лады повторяли: сорок три года, да он в отцы ей годится, — конечно, годится. По возрасту. На этом сходство заканчивается. Экономический директор большого завода, человек с достатком и с положением в городе, но рядом с такой красавицей, как Катя, были люди и побогаче. Они считали себя более достойными ее внимания, однако Катя, несмотря на молодость, прекрасно понимала, что, когда бал окончен и гаснут свечи, любому человеку, какой бы богач или красавец он ни был, хочется уюта, покоя, внимания. Не того, которое искрится на публике, а настоящего, тихого. Катя выросла в семье, где все друг друга любили. Того же она ждала и от своей будущей семьи, на это мог рассчитывать ее избранник.
Все, что не как у всех, надо защищать с оружием в руках.
Она училась в институте, он работал, часто ездил в командировки, на деловые встречи, так что вместе удавалось побыть не так много. Как провести драгоценное время? Ей было не очень интересно с его ровесниками, ему — с ее. Он ревновал — она тоже ревновала. Ему говорили: она живет с тобой из-за денег, а ей — что с его деньгами он может купить любую красавицу. Тем не менее за три года предсказания злых волшебников не сбылись, они друг другу не надоели, не изменили, ездили по миру, плавали в море, играли в теннис, ловили рыбу в волжских заводях, пока...
* * *
...пока Кате не показалось, что у нее появился лишний вес.
Откуда? Кто надоумил?
Не судите строго. Человеку, прошедшему суровую школу модельных агентств, может прийти в голову и не такое. Об этом стоит поговорить отдельно — о том, что девушек дрессируют, как лошадей, и так же оценивают на подиуме, об этих военных маневрах в белье и купальниках, об идеологии красоты, которая никак не зависит от веса и размера, а зависит от чертиков в глазах, от стати, которая или есть, или ее нет, и т.д. Но сейчас не время и не место. Катя, как и прочие смертные, была подвержена мнительности, тем более что если чему ее в модельных агентствах и научили, так это трепетно относиться к своей внешности. Она и относилась. И ей показалось, что пора решиться на липосакцию, то есть операцию по устранению жировых отложений.
Общедоступное искусство поддержания красоты пришло к нам давно. Раньше такие салоны красоты посещали единицы, и врачеванием длинных носов и отвисших животов занимались люди с медицинскими дипломами, и только они. И люди, алчущие совершенства, понимали, что они попали прежде всего в медицинское учреждение.
Новая жизнь все изменила и почему-то сделала нас более доверчивыми. Мы устали жить на линии фронта, захотелось других радостей, и продавцы этого заморского товара не замедлили явиться.
Что знала Катя о самарском ООО “Лазерный центр”?
Ничего. Разве была там несколько раз по пустякам: то какая-то ерунда выскочила на руке, то на колене. Понятно, что там в известной всему городу девушке были заинтересованы. Для родителей она была любимой дочерью, для Сергея — женой, а для “Лазерного центра” — выгодной клиенткой.
Разумеется, ни родителям, ни Сергею она ничего не сказала.
Сергей знал лишь то, что она идет на небольшую процедуру и через три часа вернется домой. Она еще спросила, заедет ли он за ней. Откуда взялись эти три часа? Надо думать, так ей сказали врачи.
29 июля она поехала в “Лазерный центр”, и последний разговор с Сергеем произошел у них около двух часов: Катя сказала, что дожидается своей очереди. Когда спустя несколько часов он начал ей звонить, ему отвечали лишь длинные гудки, а потом телефон отключили.
В тот день Сергей работал с немецкой делегацией, освободился поздно и решил, что, раз телефон не отвечает, Катя решила остаться в клинике на ночь. Утром он приехал. К нему вышел хирург Игорь Анатольевич Воробьев и сказал, что он собирался сделать Кате операцию, но успел сделать только прокол — у нее началась тахикардия. Пульс скакал, падал почти до нуля. Не замечал ли Сергей раньше чего-нибудь подобного? Нет? Странно. Дело в том, что у Кати был очень редкий пульс, нарушилось кровоснабжение мозга, и мозг находился без кислорода больше одной минуты. Но врачи провели все необходимые реанимационные мероприятия, ей становится лучше — словом, небольшая проблема, не стоит беспокоиться.
Врач деликатно избежал прямого названия того, что произошло с Катей: у нее остановилось сердце.
Где она? В три часа ночи ее перевезли в реанимационное отделение клиники Самарского мединститута. Что врачи “Лазерного центра” делали с Катей в течение двенадцати часов — неизвестно. Но в тот момент Сергей об этом не думал. Он поехал за Катиной мамой, Надеждой Алексеевной Суминой.
В начале двенадцатого они с Надеждой Алексеевной приехали в реанимационный центр. Вышел заведующий отделением. Он сказал: речь идет не о том, очнется ли Катя, — речь идет о том, будет ли она жить. И еще он сказал, что никаких гарантий, даже микроскопических...
Несколько недель Катя находилась на искусственной вентиляции легких. Именно в это время Сергей узнал, что Катю смотрела профессор Новикова. Она сказала, что надежд на то, что Катя придет в себя, практически нет. Тогда же Сергей впервые увидел Катю.
Он сказал: это был шок.
* * *
Он начал искать врачей.
С одной стороны, задача была трудная, а с другой — очень простая.
В России специалистов по хроническим комам — а Катя находилась именно в хронической коме — можно пересчитать по пальцам. Поэтому, поставив перед собой задачу найти самого авторитетного врача в этой области, он неизбежно должен был выйти на любимую ученицу профессора Неговского, Галину Владимировну Алексееву. Так и случилось.
Доцент кафедры анестезиологии и реаниматологии Российской медицинской академии последипломного образования, Алексеева известна практически каждому, кто сталкивался с подобной бедой. К больным, находящимся в беспомощном состоянии, Алексеева ездила и летала всеми видами транспорта, включая бронетранспортер.
В палату, где находилась Катя, Алексеева вошла спустя четыре недели после разговора с хирургом “Лазерного центра”. Она хорошо помнила его слова о том, что операцию он сделать не успел. Первое, что она увидела на правом боку Кати, — две огромных гематомы, переливавшихся всеми цветами радуги.
Их происхождение можно было объяснить лишь одним: значит, операция все же была.
Кроме того, Галина Владимировна внимательно прочитала выписку из истории болезни. Там рукой хирурга Воробьева написано: после предварительного наркоза, который продолжался пятнадцать минут, у Кати остановилось сердце; через пять минут сердечная деятельность была восстановлена, и Катя была подключена к аппарату искусственной вентиляции легких. Она начала дышать самостоятельно, однако ее дыхание не совпадало с ритмом аппарата ИВЛ, поэтому через пятнадцать минут аппарат отключили. И приблизительно семь часов она дышала сама. А потом начались судороги.
Реаниматологи знают, что мозг, перенесший кислородное голодание, находится в повышенной готовности к судорожному ответу. А любой судорожный припадок в подобной ситуации отбрасывает далеко назад возможность восстановления функций нервной системы, постоянно вызывая ухудшение притока кислорода к мозгу. Это способствует отеку мозга, что, в свою очередь, вызывает судорожный синдром. Возникает порочный круг. Именно это и случилось с Катей.
Но главной профессиональной ошибкой самарских умельцев все, кто консультировал Екатерину Сумину, включая Галину Владимировну Алексееву, считают преждевременное отключение от аппарата искусственной вентиляции легких. Это азы реаниматологии. О том, что это недопустимо, знают даже студенты. И получается, что катастрофа произошла именно в первые минуты после остановки дыхания. Если бы ее не отключили от аппарата ИВЛ, она, возможно, через несколько часов пришла бы в себя и ушла домой на собственных ногах.
* * *
Между тем легкое головокружение от неприятностей с Катей Суминой в ООО “Лазерный центр” прошло буквально через несколько дней.
Эти несколько дней из “Лазерного центра” в реанимационное отделение медицинского института, где лежала Катя, привозили все необходимые лекарства. Но приступ великодушия у специалистов по красоте быстро прошел. Сергей между тем купил противопролежневый матрас, звонил врачам, искал лекарства. В один прекрасный день в “Лазерном центре” сказали: наши учредители не считают возможным помогать Кате.
Сергей купил шесть билетов на самолет, и Катю перевезли в Москву.
Здесь нашлось единственное медицинское учреждение, где согласились принять Катю. Пребывание в клинике вместе с мамой, которая неотлучно находится с дочерью, стоит чрезвычайно дорого.
Платит за все Сергей.
Теперь жизнь Кати находится в его руках.
В России нет ни одной клиники для таких больных. Попытка возвращения человека из небытия может длиться годы. Лечение таких больных — адский труд, не только физический, но и моральный. Устают даже родные. Это понятно: когда изо дня в день ты находишься рядом с человеком, который тебя не видит, не слышит, не отвечает... А выбора на сегодняшний день нет: или коммерческая клиника, или обыкновенная квартира без всяких условий для ухода за такими тяжелыми больными.
* * *
В начале октября он летал в Австрию, к специалисту по неврологической реанимации профессору Эриху Шмутцхарду, который работает в университетской клинике Инсбрука.
Доктор Шмутцхард посмотрел выписки из истории болезни, сделанные в Москве, и подтвердил диагноз российских коллег: у Кати — тотальное поражение мозга. Только, в отличие от них, австрийский врач был более категоричен. Он считает, что сознание к Кате не вернется уже никогда.
* * *
А что же ООО “Лазерный центр”?
Там приняли все меры для того, чтобы как можно скорей забыть о Кате Суминой. Судя по всему, мастера перевоплощения переписали ее медицинскую карту, потому что даже невооруженным глазом видно: в нужном месте, там, где говорится об отключении от аппарата ИВЛ, вписано, что больной постоянно подавали увлажненный кислород.
У нас нет традиции наказывать врачей за ошибки. Считается, что раз врач всего лишь ошибся, его нельзя обвинять — ошибаются все.
Да, отсутствие злого умысла отличает врача-непрофессионала от преступника. Но последствия ошибки от этого не становятся меньше. Тем более если будет доказано, что у врача был выбор и он поступил неправильно, то есть ему нельзя доверять.
Следственный отдел Ленинского РОВД Самары возбудил уголовное дело в отношении врачей ООО “Лазерный центр”. Дело ведет Светлана Валентиновна Макарова. Но практика показывает, что у врачей находится много покровителей. А кто же будет защищать интересы Екатерины Суминой? По вине врачей “Лазерного центра” она с 29 июля в коме. Именно после их оперативного вмешательства у Кати развился тяжелый тотальный отек мозга.
Врачи самоуверенно полагают, что филькина грамота, подписанная Катиной рукой, спасет их от всех несчастий. Вот что в этой грамоте значится: “Я, Сумина Екатерина Вячеславовна, уполномачиваю врача (вместо фамилии — прочерк) выполнить мне операцию, липосакцию живота и поясничной области (выделенные слова вписаны другой рукой — О.Б.). Содержание и результат операции, возможные опасности и осложнения, а также возможный альтернативный метод мне полностью объяснены врачом и я их полностью поняла. Подпись: Екатерина Сумина”. А подписи врача нет, как нет никакой печати.
То есть это не документ, а просто кусок бумаги.
И не только потому, что там нет подписи и фамилии врача, а потому, что из вышеприведенного словоблудия следует всего лишь то, что Кате дали подписать набор слов. А что ей на самом деле объяснили и понимала ли она, какому риску подвергает свою жизнь, — никто не знает. Потому что в противном случае весь риск и все возможные последствия были бы описаны в документе. Которого не существует.
Очевидно, директор ООО “Лазерный центр” Николай Александрович Лисов прекрасно понимает, что я имею в виду. Но центр не закрыт, там продолжают делать операции, и все новые и новые пациенты заключают договоры сами с собой. А про то, что случилось с Екатериной Суминой, прекрасное лицо которой украшает рекламные щиты по всей Самаре, — про это никто не знает.
Зачем?
Медицина так беззащитна. Ведь у Кати есть родители и Сергей, а что есть у “Лазерного центра”? Золотые руки врачей и немного бумаги с портретами американских президентов... Счет почему-то всегда легче разобрать, чем рецепт.
www.mk.ru
