Инфантилизм стал теперь сродни герпесу – неизлечимый, повсеместный и бесконтрольный. Законное желание закинуть временами чепец за печку, такое симпатичное в рассказах родителей, поначалу превратилось в целую печную индустрию. Все 90е годы прошли в коммерческом освоении побега от действительности, с использованием всех доступных средств, от героина до минимализма. Сказать правду, вполне себе успешный бизнес, даже если оставить в стороне героин. Современные кидалты и дауншифтеры – это вам не хиппи старых времен, им всегда можно продать новый телеканал, журнал, виллу в Убуде или кальцинированный порошок в гоанской клинике. Так что совсем свежее поколение приучилось обходиться вовсе без чепцов. Им нечего закидывать за печку. Ну а как без чепца? Поневоле окажешься простоволосым.
Это новое право не осложнять себе жизнь и обходить стесняющие условности делает жизнь немножко картонной. Да ладно, жизнь. Об ответственности каждый может поговорить со своей мамой (или, если совсем не повезет, с начальником). Мы в этой колонке говорим о бизнесе, для которого условности являются основным содержанием. Мода утрачивает соль и смысл, если обходится без элемента дисциплины и принуждения. Комфорт превозносили сорок лет, как мантру, а получили самопопустительство и джинсы без трусов круглый год. Я вот недавно летел из Непала рядом с очень зрелой дамой, облаченной в розовые трикотажные микро-шорты. До жути подробно ознакомился с ее анатомией и могу авторитетно утверждать, что убегать от чего-то – это вовсе не то же самое, что стремиться.
Уверен, эта дама готова была отстаивать свое право наплевать на дресс-код для путешествий и ее возраста, если его соблюдение связано хоть с каким-то дискомфортом. Хотя очевидно, что смысл дресс-кода состоит в благодатных неудобствах, ограждающих таких дам от поездок в образе простоволосой чумички, а меня – от такого конфузного соседства. Схожим образом, почти в любом молодежном фильме сыщется негритянская студентка, готовая битый час доказывать на шекспировском семинаре, что рэп – тоже поэзия. С одной стороны, мне не жаль ее учебного времени, академическая мысль в местах съемок таких фильмов и без того в руинах. Однако каждая такая победа крикливого либерализма ведет к снижению критичности и стандартов. И вот я сижу в жюри конкурса молодых дизайнеров и пытаюсь понять, что же изменилось за последние годы – сами молодые дизайнеры или отношение к их профессии.
В последние 10 лет произошли изменения, это бесспорно. В 2000, кажется, году на российском Smirnoff Fashion Awards я видел Ахмадуллину, а в следующем году – Черницова. Их будущий звездный статус уже тогда сомнений не вызывал. При этом одна коллекция была бумажная, а другая пыталась многодельно соединить Пушкина, рокерскую одежду и «Депеш Мод». Сейчас предсказать появление звезды практически невозможно (если вам заранее не сказали, что в ближайшие сезоны есть бюджет на создание шума - этого сейчас достаточно для звездности). Создается впечатление, что это случайный процесс. Не совсем ясно, где появляются завтрашние российские дизайнеры. Там, куда вы в рифму их отослали, они оказываются в процессе работы. Только изредка их происхождение можно проследить из журналов и бутиков. Студии мэтров – тоже ненадежный источник, поскольку мэтров здесь, что ни говори, числом два с половиной.
Меньше всего звезды склонны появляться из самого очевидного источника, профильных столичных ВУЗов. Во всяком случае, явной связи между обучением и карьерой выпускников не наблюдается. В идеальном виде такую связь можно наблюдать в биографии Кристофера Кейна. Дебют на лондонской неделе в сборном показе выпускников St Martin's и последующий Harrods Award (5000 фунтов на развитие марки и прилавок в одноименном универмаге). Что повлекло присуждение гранта British Fashion Council на самостоятельный показ, а в результате - звание лучшего нового дизайнера на British Fashion Awards, контракт с Versusи продажи абсолютно во всех местах, в которых современному дизайнеру хочется продаваться. Мне, однако, и в голову не придет предложить устроить показ косыгинцев в Гостинке – судя по конкурсам, на большой подиум выносить нечего (лучшие вещи выглядят так, будто их приобрели в магазине и попортили), да и последующей инфраструктуры продвижения здесь тоже нет. Главную трудность – создание самостоятельной вычищенной коллекции – студенты успешно игнорируют, а продвижение заменяет ожидание шума.
Можно было бы провести конкурс отличных эскизов, которым не суждено стать одеждой, назвать это национальной особенностью и этим ограничиться. Получится квинтэссенция современного герпесного инфантилизма, и десятки молодых людей избавятся от необходимости утверждать себя в призрачной российской индустрии. Кроме того, это будет честнее. Найти сейчас дизайнера, работающего от эскиза, практически невозможно – вся система моды работает от ткани, к которой позже прибавляется концепция ее использования. Российские выпускники обучены рисунку и методам моделирования, будто бы десятки производств только и ждут последнего росчерка их пера, но понятия не имеют о главных современных навыках: внятной концепции, структуре коллекции, работе с формой. Наколка (и работа с тканью и объемом) считается театральным методом, слушать материал не принято, от чего вещи выходят плоскими и стариковски-несуразными. Даже смирительный чепец они себе толком сотворить не могут. А без чепца, как я говорил, все выглядят простоволосыми. Совсем не fashion.
